SOVIET HISTORY LESSONS

Доклад о диссидентском движении в СССР. 

 

Авторы: Сэр Кристофер Маллаби, директор Департамента по Восточной Европе Министерства иностранных дел Великобритании, сэр Юэн Фергуссон, дипломат, сэр Джулиан Баллард, заместитель помощника министра иностранных дел. 5 февраля 1980 г. 

 

Диссидентство в Советском Союзе имеет сегодня две ключевые черты. Первое -- маловероятно, что движение будет уничтожено, как это было бы возможно раньше, при Сталине. Второе -- не предвидится, что оно будет представлять из себя угрозу для режима, хотя индивидуальные точки зрения, которые транслируются иностранными радиостанциями для слушателей в СССР, в дальнейшем могут в какой-то степени начать влиять на всё большее количество советских интеллектуалов. Новое руководство СССР не отрицает первый пункт. Оно сбрасывает со счетов диссидентов, как крошечное меньшинство, представляющее только свои собственные взгляды, но в то же время демонстрирует острую чувствительность по отношению к диссидентскому вопросу, что указывает на то, что оно испытывает определённый страх в отношении этого вопроса, когда речь идёт о долгосрочном будущем. Одна из причин этого страха заключается в том, что революция большевиков имела свои корни в успешном диссидентстве. Другая причина -- это то, что тоталитарные режимы стремятся к тотальной власти и видят в несогласных своего рода удар по престижу страны.

 

Причина, по которой диссидентство было успешным при царях, но не при коммунистах, заключается в численности и безжалостности силовых служб. Охрана была жалким подобием КГБ. Но, учитывая нежелание нового советского руководства использовать всю репрессивную силу внутренних органов безопасности -- нежелание, вызванное мнением мирового сообщества и, возможно, общественным мнением внутри страны -- нет причин, по которым диссидентская деятельность перестала бы продолжаться, урывочным и нескоординированным образом. Насильственное переселение Сахарова сильно ослабит диссидентское движение. Никто равный ему в ближайшем будущем появиться не может. На более низком уровне недавно вступившие в движение люди будут, вероятно, начинать работать вместо тех, кого арестовывают и изгоняют из страны. Цель власти на данный момент состоит в том, чтобы ограничить распространение диссидентского движения, расколоть его, подвергнуть его травле и изолировать от населения. Режим, по сообщениям нашего посла, сумел достичь всех этих целей, в чём ему помогли умонастроения, царящие среди населения. Среднестатистический гражданин СССР относится с малой долей сочувствия к политическому или интеллектуальному инакомыслию. Он интересуется своим уровнем жизни и считает, что деятельность диссидентов -- будь то интеллигентов или рабочих -- не имеет отношения к его благосостоянию и считает их паразитами, живущими за счёт общества.

 

Что касается количества диссидентов, то, по оценке Питера Реддауэя, преподавателя Лондонской школы экономики, ведущего западного эксперта по данной теме, существует несколько сотен активистов в сфере правозащиты и, возможно, несколько тысяч тех, кто переодически оказывает им помощь. Несколько сотен тысяч евреев и немцев желают иммигрировать. Националисты -- наиболее многочисленная прослойка, особенно в Литве, где, г-н Реддауэй, опираясь на диссидентскую литературу, оценивает, что большинство населения настроено против режима. Но КГБ способно сдерживать недовольство в основном потому, что диссидентское движение носит раздробленный характер.

 

Советское руководство озабочено тем, какой урон диссидентское движение -- во всех его формах -- может нанести имиджу страны за границей и достижению его целей во взаимоотношениях с другими странами. Советские диссиденты будут продолжать обращаться к общественному мнению в других странах за поддержкой. Западные правительства должны реагировать на эти обращения, потому что общественное мнение ожидает от них поддержки, направленной на конкретные результаты, способствующие движению в Советском Союзе за свободу мысли, свободу слова и свободу убеждений. Большинство советских диссидентов утверждает, что активное содействие Запада было решающим фактором в достижении небольших результатов в этой сфере в течение последних 15 лет. Нет повода в этом сомневаться. В то же самое время, широкое вмешательство западных правительств, направленное на поддержку отдельных советских диссидентов будет иметь обратный эффект: мы должны опасаться того, чтобы вступать в конфликт с грубой самоуверенностью Советов".

 

- К. Л. Г. Маллаби.

 

 

Принимая участие в конференции послов, работающих в восточноевропейских странах, я  был поражён различием, которое проступило особенно ярко в докладе сэра К. Кибла, между реакцией на диссидентсво среди русских и реакцией на диссидентство жителей других восточноевропейских стран. В восточноевропейских странах недовольство коммунистическим режимом базируется не только на многовековой традиции западного либерализма, на концепции свободы личности и на правах граждан по отношению к государству, но и также на исторически обусловленном страхе перед Россией и на антагонизме между Россией и Восточной Европой. В Венгрии и Польше (и в занятой Россией Литве) возможно, в глазах сограждан, быть одновременно диссидентом и патриотом. Но традициям центральной России это глубоко чуждо: там "социальный строй не позволял никому распоряжаться своим временем и имуществом; крепостное право было всего лишь наиболее широко распространённой и находящейся на виду формой порабощения, которое существовало во всех пластах общества, таким образом создавая завязанную саму на себя систему, где не было места личной свободе" (Р. Пайпс). И, как писал путешественник, побывавший в России в 16-м веке, "все люди считают себя холопами, то есть рабами Князя". 

 

Диссидентство, борющееся за права человека -- это иноземный цветок. Тем не менее, не удивительно, что в такой большой и многообразной стране некоторые люди опираются на западные традиции в своём противостоянии режиму и в своей борьбе за права человека, даже если их протест имеет небольшой масштаб. И, как Гинзбрег сообщил г-ну Блейкеру три недели назад, подавление гражданских свобод в СССР, по всей видимости, не сможет положить конец этому движению. Тем не менее, в России борьба за права человека -- это периферийный феномен, и наша реакция на него не должна преувеличивать его потенциал. Ситуация изменилась бы, если бы бОльшую силу набрали другие формы диссидентства, о которых говорит сэр К. Кибл, особенно региональный национализм, и особенно если -- не смотря на малую вероятность такой динамики -- диссиденты начали бы подвергать сомнению целостность Союза ССР. В перспективе не следует сбрасывать со счетов на данный момент модную тему возрождения ислама. Это, тем не менее, поднимет более масштабные вопросы -- в наших ли интересах стабильность России, или же в наших интересах её расшатать. Я поднимаю этот вопрос только для того, чтобы напомнить, что силы такой направленности в своём потенциале несут гораздо больше дестабилизационной энергии для России, чем появление личных свобод западного типа. Мы протестуем против нарушения прав человека не потому что мы думаем, что мы можем что-то кардинально изменить, но потому что совесть каждого из нас, плюс коллективное общественное мнение заставляют нас это делать, а также потому что выявление зол, царящих в советском обществе -- это одно из самых сильных средств в борьбе за Третий мир. 

 

И в завершении я хочу отметить парадоксальность мнения сэра К. Кибла -- что поощерение диссидентства извне может помешать зарождению инициатив в стране, которые смогут привести к изменениями внутри СССР -- что противоречит его рекомендации дать больше возможностей русским людям "получать доступ к западному образу мышления через непосредственный личный контакт". Это один из тех, факторов, которые следует держать в уме, анализируя нашу реакцию на "Афганистан". 

 

- И. А. Дж. Фергуссон. 

 

 

Я согласен с общим мнением, что диссидентство, по большому счёту, -- это поверхностный феномен в жизни СССР, который не способен ни пошатнуть режим, ни повлиять на мировосприятие большинства населения. Этот феномен влияет в основном на то, как власть обходится с самими диссидентами. Иностранные радиостанции, иностранные корреспонденты в Москве и диссиденты в основном влияют друг на друга. Но феномен диссидентства -- и сейчас, как и в 19 веке, является частью медленной эволюции русского общества и политической системы России. Сейчас, как и в более ранние времена эти люди, как и страна, их породившая, вызывают восхищение. 

 

Моё мнение не совпадает с мнением г-на Реддауэя о том, что политические, экономические, социальные и региональные трудности рано или поздно приведут к революции. Я в этом сомневаюсь. 

 

-- Дж. Б. Баллард. 

 

​

 

Сэр Иэн Сазерленд, британский посол в Москве, мистеру Фрэнсису Пиму, министру иностранных дел Великобритании. 9 декабря 1982 г. 

 

Сэр,

 

В течение восемнадцати лет, проведённых Брежневым на посту Первого (а впоследствии Генерального) секретаря Коммунистической партии Советского Союза, Советский Союз приобрёл статус сверхдержавы и продвинулся к цели создания современного индустриального общества. Но он утратил свой статус лидера мирового социалистического движения и практически отказался от своей цели -- построения коммунизма в собственной стране. При Брежневе большевистская революция, наконец, выдохлась, и Брежнев частично несёт за это ответственность. В этом меморандуме рассматривается период правления Брежнева на посту советского лидера с целью дать оценку некоторым основным произошедшим при нём изменениям, достижениям и провалам. Этот меморандум -- не историческая выкладка; он сосредоточен на наследии Брежнева в трёх областях: в области внешней политики, в области экономики и в области развития советского общества.

 

Основные факты жизни Брежнева хорошо известны. Они описаны в его официальной автобиографии, первой автобиографии, опубликованной советским лидером. Она описывает безупречное пролетарское происхождение Брежнева -- сына сталелитейщика из Украины -- и его путь от фабричного рабочего до инженера; от местного партийного деятеля до днепропетровского партийного секретаря; от учёбы в танковом училище до армейского политработника; его путь генерал-майора во время войны; а после войны -- его работа в центральном аппарате партии в Москве, куда он попал после ряда партийных должностей в Украине, Молдове и Казахстане, а также его дальнейшую работу в политуправлении Министерства обороны. В 1957 году Хрущёв сделал Брежнева (который уже был секретарем ЦК) полноправным членом Политбюро (или Президиума, как тогда его называли). Он находился на этом посту, когда его выбрали лидером партии после того, как Хрущёв был свергнут в 1964 году.

 

Брежнев был благонадёжным, дающим нужные результаты партийным деятелем. Он хорошо показал себя в войну. В нём не было ничего, что бы отличало его от многих его сверстников, которые тоже быстро сделали карьеру благодаря чисткам и войне. Но у него был большой опыт партийного управления в сферах промышленности и сельского хозяйства (по указанию Хрущёва он уехал в Казахстан в 1954 году, чтобы помочь курировать комплекс мероприятий по освоению целинных земель); у него были хорошие и многолетние связи в армии; он не вёл себя беспорядочно, как Хрущёв; и можно было ожидать, что он будет уважать правила коллективного руководства в своей роли первого среди равных.

 

Внешняя политика

 

Проблемы, с которыми Советский Союз столкнулся в 1964 году, похожи на сегодняшние. Тогда, как и сейчас, главной проблемой была необходимость предпринять меры в отношении  опасно нестабильных отношений с США. Унижение, которому были подвергнуты Советы во время кубинского кризиса, отчасти явилось причиной свержения Хрущева. Необходимость найти modus vivendi с ФРГ и найти взаимопонимание с тремя западными державами относительно Берлина была черезвычайно высокой. Советская экономика, чтобы соответствовать претензиям советского руководства, требовала быстрого вмешательства, которое было невозможно осуществить без западных технологий. Китайская угроза на азиатских границах Советского Союза и вызовы Китая, адресованные руководству мирового коммунистического движения должны были быть нейтрализованы. Политика разрядки, выработанная в ходе нескольких съездов партии, стала ответом Брежнева на все эти проблемы. Поначалу этот курс казался очень успешным. В начале 1970-х годов с США был подписан ряд соглашений, наиболее важные из которых касались контроля над вооружениями, включая договор 1972 года об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-I). Таким образом отношения с американцами были поставлены на более безопасную и стабильную основу, а гонка вооружений снизилась до экономически и технологически приемлемых масштабов. На пике разрядки Советский Союз и США в какой-то момент приблизились к возможности заключения негласной договорённости о совместном господстве в мировой сфере. Московское соглашение 1970 года ознаменовало собой формальное послевоенное примирение с ФРГ и открыло путь к быстрому расширению торгово-экономических отношений. Четырехстороннее соглашение 1971 года сняло Берлинскую проблему. С западными странами был подписан ряд соглашений меньшей важности, многие из них -- в экономической сфере. Великобритания не была исключена из этого процесса, и кульминация этой тенденции в двусторонних отношениях настала в 1975 году на англо-советском саммите в Москве. Спустя несколько месяцев международный авторитет Брежнева достиг своего пика: Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) был подписан в Хельсинки главами 35 государств и правительств. СБСЕ являлся советской идеей, а Заключительный акт был истолкован русскими как закрепление послевоенных границ Европы, что являлось давней целью советской внешней политики.

 

Но этот успех не оказался долгосрочным. Когда концепция разрядки начала подвергаться суровым проверкам -- в странах третьего мира, в области прав человека, в области контроля над вооружениями -- стали очевидны принципиально разные к ней подходы на Востоке и на Западе. Для советского руководства разрядка была и остается усовершенствованной доктриной мирного сосуществования, доктрины, которая восходит к самому Ленину. Её идеологическая предпосылка состоит в том, что все формы конкуренции с Западом, за исключением войны, неизбежны и желательны. Брежнев никогда не отказывался от марксистско-ленинской идеологии, согласно которой мирное сосуществование является формой классовой борьбы на мировой арене, позволяющей Советскому Союзу вмешиваться в дела стран Восточной Европы под прикрытием такого понятия как "социалистический интернационализм" (широко известного, как "доктрина Брежнева"); а также позволяющей СССР поддерживать разными способами "национально-освободительные" движения в странах третьего мира и вести антизападную пропаганду. Но стратегия разрядки потерпела крах, потому что два её основных компонента -- политическое и военное соперничество и стабильные и контролируемые отношения -- находились в противоречии друг с другом. По мере того, как Брежнев с растущим напором добивался первого, последнее начало ускользать из его рук, поскольку обострилась озабоченность Америки и Запада относительно действий Советского Союза. Доля доверия, возникшая между Брежневым и Никсоном, вскоре испарилась. Безжалостное наращивание военной силы; присваивание себе клиентов в третьем мире; циничное использование слабостей сменявших друг друга президентов США; незаживающая язва нарушений прав человека; всё это, в конечном итоге, вернуло отношения США и СССР к тому состоянию, в котором Брежнев их нашёл в 1960-х годах, а события в Польше и Афганистане окончательно положили конец этому процессу. Вопреки уверенным заявлениям Брежнева середины 1970-х годов, сама жизнь показала, что разрядка напряженности не является необратимым процессом.

 

Русским не нравится Рейган, но они имеют ту администрацию США, которую заслуживают и которую отчасти сами помогли создать. Сейчас они сталкиваются именно с той ситуацией, которую разрядка была призвана предотвратить: с вероятностью резкого рывка в гонке вооружений, с которым им будет трудно сравниться, и который ставит важные вопросы о приоритетах при текущих экономических трудностях. Эта проблема не была бы такой серьёзной, если бы у советской внешней политики имелись устойчивые успехи в других областях. Но "соотношение сил", которое, согласно марксистским законам истории, диктует поведение Москвы, также пошло вспять. Например, на Ближнем Востоке, в сфере традиционного российского влияния на границах, Советский Союз неоднократно оказывался сверхдержавой второго сорта -- слабее, чем США в психологическом, политическом, военном и экономическом смысле. Несмотря на неоднократные унижения Израилем арабов и жестокость в Ливане, США сейчас являются главным игроком на ближневосточной арене. Советскому Союзу остается только наблюдать и выждать. Точно так же в Иране, несмотря на уход западного влияния, игра там русским предстоит долгая, а исход её не определён.

 

Всё это происходило на фоне политического кризиса (особенно в Польше) и растущих экономических трудностей в социалистическом лагере. Поэтому не представилось возможным использовать экономический кризис на Западе в политических целях. Для Брежнева, который на ранней стадии своей карьеры генерального секретаря руководил вторжением в Чехословакию, распад польской партии, вероятно, представил из себя особенно горькую картину. Он даже не смог утешиться наличием единого мирового коммунистического движения, потому что его не существует. Его преемник назвал отношения внутри социалистического сообщества своим главным приоритетом, но полагаю, что он не будет спешить с повторением катастрофического опыта 1975 года и последующего провала Всемирной конференции коммунистов в Берлине. 

 

К последнему году правления Брежнева оказалось, что существует всего два выхода из тупика, в котором оказалась советская внешняя политика: Китай и Западная Европа. Оба проблематичны. Оба обдумываются главным образом из-за развала стратегических отношений с США и очевидного тупика, в который зашли переговоры об ограничении стратегических вооружений и переговоры о ликвидации ракет средней и меньшей дальности в Женеве. Оба варианта представляют из себя попытки начать каким-то образом действовать после разочарования, которое Советский Союз потерпел в отношениях с США. Не случайно, что в этом году "разрядка" как лозунг снова вошёл в оборот после длительного периода "на полке" и используется сейчас как орудие разобщения, с акцентом на Западную Европу, и имеет новое толкование, которое теперь включает в себя и Китай. Цель заключаются в том, чтобы не дать ход решению НАТО касательно ликвидации ракет средней и меньшей дальности и переформулировать политику СССР в Азии. Но это не приведёт к цели, к которой Брежнев, должно быть, думал, что находится так близко десять лет назад. Брежнев искренне хотел войти в историю как миротворец. Но он умер разочарованным, так как его многочисленные мирные инициативы забыты Западом. Его основным памятником себе самому будет "доктрина Брежнева". 

 

Экономика

 

Хотя экономический прогресс, достигнутый Брежневым, можно считать твёрдым успехом, его преемник унаследовал определённые экономические проблемы. Вкладом Брежнева в эту область были последовательность и осторожность. После безрассудных экономических экспериментов Хрущёва и сопровождавшей их деструктивной реорганизации, это было позитивным изменением, принесшим облегчение. Но, с другой стороны, подход Брежнева также можно назвать лишенным воображения и консервативным, неспособным справиться с глубоко укоренившимися проблемами, которые на нынешней стадии, вероятно, невозможно будет искоренить путём постепенных реформ.

 

При Брежневе бюрократы взяли экономику под свой контроль, хоть и в рамках жёстких идеологических ограничений, навязанных партией. Брежнев достиг определенной степени модернизации и рационализации системы, но не установил нового курса, за исключением, возможно, сферы сельского хозяйства. Одним из его первых шагов было возвращение Госплану функции главной организации, несущей ответственность за экономическое планирование и управление, через специализированные министерства, укомплектованные специалистами послевоенного поколения. Брежнев признавал необходимость научного подхода к задаче управления экономикой (которая становилась всё более сложной) для того, чтобы она отвечала растущим и непростым требованиям задачи военной экспансии, а также требованиям потребителей и требованиям зарубежных клиентов СССР. Целью было улучшить работу существующей экономической системы, а не реформировать её.

 

Согласно национальным экономическим показателям, эти усилия в целом увенчались успехом. С 1965 года национальный доход вырос на 140 процентов, промышленное производство -- на 170 процентов. Производство энергии увеличилось вдвое, валовое сельскохозяйственное производство выросло на 35 процентов. Несмотря на замедление роста в последние годы, советская экономика имеет широкую основу и никоим образом не исчерпала свои резервы как в отношении инициативы, так и в отношении производственного потенциала. Тяжелая промышленность сохранила свою ведущую роль, поддерживая оборонное производство, которое является основой для продвижения к цели военного паритета с Западом. Растущее процветание других республик больше способствовало единству Союза ССР, чем связывающая их сила партийной идеологии. Советская экономическая мощь позволила Советскому Союзу поддерживать своих клиентов за рубежом, на что приходится тратить всё больше средств, особенно на Кубу и на Вьетнам, а также предпринимать дорогостоящие авантюры. Она также служила, по крайней мере до недавнего времени, экономической основой Варшавского договора.

 

При Брежневе освоение и обустройство Сибири приобрело новую динамику. Были созданы огромные промышленные комплексы, основанные на огромных запасах полезных ископаемых, топлива и гидроэнергии. В частности, была ускорена разработка нефтяных и газовых месторождений в Западной Сибири, которые будут до конца этого столетия продолжать играть важную роль в сохранении энергетического баланса в СССР и его экспортного потенциала. Строительство БАМа -- новой транссибирской магистрали -- наконец, началось, хотя и с задержкой, и в настоящее время близится к завершению, что позволит начать разрабатывать новые месторождения. Были предприняты попытки исправить определенные перекосы хрущёвских времен, в частности, остановить и обратить вспять упадок, имевший место в центральной России. Были реализованы крупномасштабные проекты по обеспечению населения новым жильём, резко выросло количество городского населения и были достигнуты успехи в деле преобразования отсталого, преимущественно крестьянского общества в современное городское.

 

В эпоху мировой инфляции и безработицы цены оставались стабильными, а полная занятость, по крайней мере формально, сохранялась. Советский потребитель теперь лучше одет, имеет лучшего качества жильё, получает более высокую зарплату и лучше накормлен, чем 20 лет назад. Но начинают появляться и первые трещины в этой картине внешнего успеха. Несмотря на все успехи, недовольство потребителя растёт. Ожидания оказываются выше произошедших положительных изменений, и нынешнее поколение потребителей забыло об отсутствии товаров, существовавшем в прошлом. Это отсутствие можно было терпеть благодаря принятию невысказанной вслух необходимости затягивать пояса и благодаря традиции бережливого образа жизни всей общиной. Эта традиция ушла. Советские люди больше не признают, что существует необходимость жить в строгой экономии. Появление западных представлений о жизни и появление западных потребительских товаров, а также зарубежные поездки -- эти побочные явления политического курса разрядки -- помогли выявить, насколько сурова на самом деле жизнь в СССР, по крайней мере, по сравнению с США и Западной Европой.

 

Пожалуй, наибольшее неудовольствие наблюдается в продовольственном секторе, где хроническая неспособность советского сельского хозяйства поднять свою производительность, в сочетании с плохой погодой, привели к четырём неурожаям подряд. Результатом стал повсеместный дефицит и нормирование в некоторых областях. Брежнев принимал важное участие в разработке мер относительно сельскохозяйственного сектора, опираясь на свой опыт работы на целинных землях. Он удвоил инвестиции в сельское хозяйство. Он положил конец преследованию мелких частников, которое было широко распространено при Хрущёве. Но, несмотря на первоначальные успехи, результаты этих усилий были неутешительными. Это привело к пресловутой брежневской продовольственной программе, запущенной с большим шумом на партийном пленуме в мае этого года. Но программа была основана на традициях, установленных ещё в 1965 году, и на ценовой структуре, установленной ещё раньше. Она началось плохо и маловероятно, что она, сама по себе, достигнет своих целей. Если эта программа провалится или будет прекращена в своей нынешней форме, то это событие станет важным фактором в том, какой вердикт страна вынесет относительно эпохи Брежнева, после того как изначальный период уважения к его памяти закончится. Это событие может даже стать конкретной причиной, по которой память о нём и о его достижениях будет обесценена. 

 

Сельское хозяйство было не единственной сферой, где произошли неудачи. В то время как обязательства перед иностранными государствами увеличились, а также увеличилось бремя военных расходов, произошло, как я уже отметил, общее замедление экономического роста, самое резкое падение которого произошло в 1982 году. Среди причин -- старение основных фондов, истощение традиционных центров производства сырья и энергии и нехватка рабочей силы, особенно в центральной России и Сибири. Экономика социалистических стран не была застрахована от последствий мировой рецессии, и способность Советского Союза поддерживать свой расширяющийся рынок сбыта зерна и другие обязательства была недавно подорвана падением цен на основные продукты экспорта -- нефть и золото.

 

Важнейшая проблема, с которой столкнулся Советский Союз при Брежневе, и которая теперь перешла нерешённой к его преемнику, -- это необходимость преодолеть инерцию и неэффективность. Брежнев показал, что осознает глубинный характер проблемы. Препятствия к её решению -- это низкий уровень технологий, чрезмерное вмешательство со стороны партии, некомпетентность руководителей и недисциплинированность среди рабочей силы (особенно прогулы и воровство), а также приписки. В последние годы своей жизни Брежнев говорил об этих недостатках, и его критика звучала всё более и более резко. Но она осталась во многом безрезультатна, и основные вопросы, касающиеся того, как стимулировать работников и использовать капитал с максимальной выгодой, не были решены. Даже скромные реформы, представленные на июльском пленуме 1979 года, проводились медленно и не полностью. Несмотря на резкие выговоры за невыполненение обязательств, Брежнев позволил большинству своих министров сохранить свои должности и продолжать работать так же, как и прежде. Возможно, достоинства Брежнева, как примирителя внутри партии, обернулись против него в более поздние годы, когда он обнаружил, что неспособен предпринять решительные действия для того, чтобы перебороть укоренившиеся интересы своих коллег и партийных функционеров низшего звена. Преемнику Брежнева будет трудно изжить наследие, явившееся результатом забрасывания многих дел и топтания на одном месте.

 

Общественная жизнь

 

Инерция, отсутствие новаторства и вдохновения со стороны стареющего руководства повлияли на отношение к власти среди всего советского общества. Любому иностранцу невероятно сложно судить об общественных настроениях в этой стране. Русские не утратили ни традиционного патриотизма, ни неприязни к критике со стороны посторонних, ни ощущения себя народом с определённой миссией, ни ощущения себя нацией, стоящей особняком. Шестьдесят лет марксистского инструктажа породили условные реакции, которые демонстрируют не толко члены партии. Но в конце брежневской эры мы наблюдаем преобладающий цинизм в обществе, что, я думаю, в значительной степени является ценой, которую Брежнев и его соратники заплатили за стабильность и предсказуемость после насилия, чинимого Сталиным и зигзагов Хрущёва. В процессе установления стабильности, идеализм и революционный настрой, которые, возможно, продолжали присутствовать и после войны, и после смерти Сталина, почти испарились. Общественная политическая жизнь стала невероятно серой, её утомительные лозунги не окрашены ни оригинальностью, ни идеализмом. Реакцией советских людей, более образованных и более критичных, чем в предыдущее поколение, были пассивность и скука в отношении политической жизни, которую они видели в своей стране. Некоторые проявляли романтический интерес к первым годам революции, когда она всё ещё была "революционной". Многие не принимали участия в общественной жизни, занимаясь своими хобби и дачей. Некоторые, ища облегчения в метафизике, обратились к религии. Но большинство обратилось к консьюмеризму.

 

В ситуации, где побудительных причин к тому, чтобы накапливать сбережения было мало, и при экономической системе, которая производила избыток денег, но не могла удовлетворить ожидания потребителей, чёрный рынок начал быстро расти. Коррупция стала встречаться всё чаще и, несмотря на суровые наказания, продолжала расти. Злоупотребления привилегиями и закрепление их за определённой категорией лиц, создали элиту партийных и государственных функционеров и их семей, пользующихся специальными магазинами, школами, доступом к должностям и поездкам за границу. Общественная мораль была подорвана осознанием того, что этой новой буржуазии не приходится разделять невзгоды и разочарования простых людей. Начали появляться и другие атрибуты общества потребления, слишком знакомые нам на Западе, но которые были редкостью, когда я впервые начал служить в Москве в начале 1950-х. Грабежи и кражи со взломом перестали быть редкостью. Часто происходят драки среди зрителей на футбольных матчах. Эти новые общественные язвы усугубляются традиционным русским пороком -- алкоголизмом, который не утихает.

 

При том, что это общество цинично относится к властям, при Брежневе жизнь стала относительно комфортной и население получило больше свободы выбора -- в установленных пределах. Большой процент молодежи получил высшее образование. Те, у кого были особые таланты, поощрялись. Увеличилось количество поездок за границу и расширился туризм внутри страны. Русские могли свободно слушать западную поп-музыку или даже западные радиопередачи. Они даже не боялись рассказывать анекдоты о режиме. Это делали все, в том числе и сам Брежнев. Те, чьи запросы остались без ответа -- это были инакомыслящие и меньшинства, которые осмеливались открыто критиковать философию нетерпимости, используемую режимом для того, чтобы оправдывать свою власть. Хотя КГБ и правоохранительные органы стали чуть вежливее и отказались от части своего арсенала грязных уловок, тем не менее, не произошло сокращения масштаба их деятельности или применения их сил в деле раннего предотвращения любых проблем. Смертных приговоров было немного, и, за исключением Сахарова, немногим публичным мученикам было разрешено оставаться на свободе. Но диссиденты были рассредоточены и лишены руководящей силы с помощью различных методов, включая тюремные заключения, изгнания, ссылки, клевету и угрозы. Подобное обращение применялось и к религиозным протестующим, некоторым националистическим группам и тем, кто пытался следовать еретической линии марксистской теории.

 

Я не сомневаюсь, что если бы не угроза наказания, многие другие осмелились бы выйти за установленные рамки, чтобы высказать критику и протест. Но, хотя обыватель не склонен отдавать должное руководству страны за то, чего оно смогло достичь, было бы глубокой ошибкой рассматривать советское население как недовольное. Вы не тоскуете по тому, чего вы не знаете. Русский человек никогда не знал настоящей парламентской демократии и не стремится к ней сейчас. Даже нерусские национальности далеки от состояния недовольства, прогнозируемого некоторыми. Жизнь в азиатских и кавказских республиках выгодно отличается от жизни в Афганистане, Пакистане или даже в Турции, и местное население знает это.

 

К концу своей жизни Брежнев согласился на создание абсурдного культа личности и атмосферы массового подхалимства. С помощью медалей и титулов он разыгрывал разных персонажей: Брежнева-героя войны, Брежнева-писателя, Брежнева-поэта. Но на самом деле "самый влиятельный вождь планеты" (по словам угодливого Алиева) до конца оставался прилежным, хитрым и ограниченным сыном украинской глубинки. За годы его правления, несмотря на беззаконие советской политики, например, в Чехословакии, и не смотря на подавление прав человека внутри страны, было бы трудно изобразить этого очень склонного к совершению ошибок и склонного к слабостям человека злым тираном. Брежнев, тем не менее, никогда особенно не интересовал советских людей и, как должен знать его преемник, в большинстве сфер оставил ему в наследство больше проблем, чем решений.

 

Я копирую эту депешу послам Её Величества в Вашингтоне, Париже, Бонне, на всем постам в Восточной Европе и Постоянному представителю Великобритании при Североатлантическом совете.

 

Искренне Ваш,

 

Иэн Сазерленд

​

​

​

Перевод с английского Алисы Ордабай.

 

Источник: The Invasion of Afghanistan and UK-Soviet Relations, 1979-1982 in the Documents on British Policy Overseas, Series III, Volume VIII. (Whitehall History Publishing, 2012).