SOVIET HISTORY LESSONS

“В стране, где хранение книги считается преступлением, очень опасно быть любопытным.” - Владимир Буковский, февраль 1977 года.

 

Подготовлено отделом международного образования AFT (Американской Федерации Учителей), отредактировано Гейл Миллер и разработано Эндрю Бронштейном. Фотoграфия на обложке Блэк Стар.

 

Сегодня, после многих лет пыток в советских тюрьмах и психиатрических учреждениях, Владимир Буковский -- свободный человек. Он живет в Англии, где намеревается продолжить свое образование в области биологии. Но он будет и впредь выступать за право человека выражать своё мнение в надежде, что мировое сообщество окажет достаточно давления на советский блок, чтобы люди там в конце концов получили свободу, которую мы имеем здесь.

 

История освобождения Буковского -- одна из тех, которыми может гордиться каждый член AFT. Когда мать Владимира Буковского узнала, что ее сын умирает, в декабре 1974 года она написала обращение, адресованное комитету по правам человека Западной Германии, правительству США и президенту AFL-CIO (Американской федерации труда и Конгресса производственных профсоюзов) Джорджу Мини. Когда Мини получил письмо, он лично начал умолять Администрацию принять меры. Остальное уже история.

 

Однако вот интересный вопрос: почему из всех людей в мире госпожа Буковская обратилась с письмом к Джорджу Мини из AFL-CIO? Потому что AFL-CIO всегда отстаивали права человека. И не в отношении нескольких избранных личностей.

 

Консерваторам легко критиковать зверства в коммунистических странах, в то же самое время игнорируя те же зверства правых диктатур. И многие, кто считают себя “либералами”, организовывают борьбу против угнетений в Чили, Южной Африке и Аргентине, но ничего не говорят об угнетениях в России, Польше, Кубе и Китае.

 

AFL-CIO отстаивают права человека и права профсоюзов повсеместно. Когда мужчин и женщин заключают в тюрьму, подвергают пыткам и убивают за то, что они осмеливаются говорить, писать или организовывать акции, не имеет значения, левые или правые диктаторы затыкают им рот. Такие действия должны быть осуждены.

 

Мы можем гордиться действиями и репутацией AFL-CIO, и приёмом, который они оказали как Солженицыну, так и Буковскому. Контраст между нашим взглядом на права человека и НОА (Национальная Образовательная Ассоциация) очевиден. В то время как AFT и AFL-CIO помогали диссидентам - жертвам угнетения, НОА встречалась с официальными лицами СССР, которые защищают и оправдывают преследования инакомыслящих. В прошлом году, когда Федерация труда вела переговоры об освобождении Буковского, газета НОА опубликовала статью на первой полосе, сообщая о приеме Джоном Рьором советской представительницы Тамарой Янушковской и разместила интервью с ней.

 

АFT будет продолжать защищать права человека -- в США и во всем мире. Мы гордимся тем, что Владимир Буковский встретился с Исполнительным советом АFT как раз перед встречей с президентом Картером. Его слова должны быть переданы не только нашим коллегам-учителям из АFT, но и нашим ученикам.

 

Поддержка со стороны граждан свободного мира была единственной надеждой для Владимира Буковского. К сожалению, тысячи людей все еще находятся в заключении. “Преступления”, за которые их наказывают, заключаются в том, что они, как и Буковский, хотят быть свободными. Общественное возмущение по поводу подавления Советским Союзом права на свободу слова также является их единственной надеждой.

 

-  Альберт Шанкер, Президент Американской федерации учителей, AFL-CIO

 

 

Права человека в перспективе

 

Американская федерация учителей всегда решительно выступала за права человека во всём мире. То, что профсоюз осуждает в одной стране, он осуждает и в других странах. В этом отношении история АFT аналогична истории AFL-CIO.

 

Поэтому, когда советский диссидент Владимир Буковский появился в Бал-Харборе, штат Флорида, в феврале 1977 года в качестве гостя AFL-CIO, президент АFT Шанкер пригласил его выступить на заседании Исполнительного совета АFT, которое происходило в этом же городе.

 

Члены руководящего органа АFT имели уникальную возможность провести время с Буковским в непринужденной и неформальной дискуссии о жизни в Советском Союзе, об “утонченных методах изменения политических взглядов людей”, а также о заключении и свободе.

 

Представляя Буковского Исполнительному совету АFT, Шанкер сказал: “Я должен сказать, что меня, господин Буковский, тот факт, что Вас пытались лeчить в психиатрической больнице, не шокирует. Любой, кто делает то, что Вы делали в Советском Союзе, должен быть сумасшедшим!”

 

Кто такой Владимир Буковский?

 

Кто такой Владимир Буковский, и что он сделал, чтобы провести большую часть своей взрослой жизни в советских тюрьмах и психиатрических больницах?

Он сделал не более чем то, что гарантированно конституционным правом американцам: он высказал свои взгляды на советскую политическую систему и вёл кампанию за фундаментальные права человека и гражданские свободы в СССР. Его взгляды очень не нравились Кремлю, и поэтому его заставляли молчать в течение 12 лет.

 

Хроника страданий Буковского читается как роман Кафки, а его недавнее перемещение из мрачной камеры Владимирской тюрьмы в Белый дом так же фантастичен, как русская сказка. С момента своего неожиданного освобождения из тюрьмы Буковский стал легендарной фигурой среди тысяч советских диссидентов.

 

Буковский, родившийся 30 декабря 1942 года, начал бунтовать против системы в раннем возрасте. В 1963 году он был арестован за распространение запрещенных материалов, в том числе книги “Новый класс”, написанной югославским диссидентом Милованом Джиласом, критикующей партийную элиту. Комиссия психиатров признала его не ответственным за свои действия и приговорила к психиатрическому заключению в Ленинграде -- опыт, который он позже назвал “пятнадцатью месяцами ада”.

 

После освобождения Буковский возобновил свои акции протеста и был одним из первых, кто начал организовывать демонстрации в защиту прав человека. Хотя он старался не нарушать никаких законов, его арестовали за несколько дней до первой демонстрации и отправили обратно в психиатрическую больницу.

 

К январю 1967 года он вернулся снова на Пушкинскую площадь в Москве, протестуя от имени своих четырех арестованных друзей-диссидентов. Его снова схватили и на этот раз приговорили к трем годам в трудовом лагере.

 

Освободившись в январе 1970 года, Буковский возобновил свою деятельность по защите прав человека. Именно в этот короткий период свободы он сделал своё величайшее дело. Он кропотливо собрал истории случаев использования властями психиатрических лечебниц тюремного типа для проведения лоботомий и введения психоактивных препаратов, цель которых была сломить демократическое движение в Советском Союзе. Буковский отправил эти сведения зарубежным корреспондентам для публикации на Западе.

 

В марте 1971 года его снова арестовали, но на этот раз, благодаря поддержке людей из всех слоев общества на Западе, Буковский не был заключен в психиатрическую больницу. Вместо этого он был признан вменяемым и приговорен к двум годам тюремного заключения, пяти годам заключения в трудовом лагере, а затем пяти годам ссылки.

 

Перед освобождением Буковский отбыл четыре года своего заключения в самых ужасных условиях, но, несмотря на издевательства, травлю и ухудшение здоровья, ему удалось совместно с таким же заключенным Семеном Глузманом, психиатром, написать “Пособие по психиатрии для инакомыслящих" -- краткое изложение современной советской практики по принудительной госпитализации диссидентов.

 

Мольба матери: Спасите моего сына!

 

В декабре 1974 года мать Буковского узнала, что ее сын умирает. Она начала писать письма журналистам СССР, надеясь, что эти письма будут переданы в страны свободного мира.

 

“Мой сын Владимир Буковский умирает за стенами лагеря. Ни мне, ни его адвокату не разрешено видеть его. Его письма не передаются адресатам. Я призываю вас помочь вырвать моего сына от рук мучителей,” - писала она в одном из этих писем.

 

По случаю 32-летия её сына Нина Ивановна Буковская опубликовала письмо, адресованное комитету по правам человека Западной Германии, правительству США и президенту AFL-CIO Джорджу Мини. В нем говорилось:

 

Я обращаюсь ко всем, кто хочет помочь каждому человеку жить в свободе и справедливости. Я прошу вас сделать всё возможное, чтобы спасти моего сына Владимира Буковского. Он не сделал никаких научных открытий и не создал никаких великих произведений искусства, и его имя стало известным, поскольку он разоблачил и выявил пугающий потенциал насилия, из которого рождается неограниченная власть.

 

Мой сын провёл большую часть своей взрослой жизни за колючей проволокой, потому что делал все возможное, чтобы помочь другим обрести свободу и сохранить человеческое достоинство.

 

Проведя один год на свободе, Владимир снова был заключён в тюрьму и на настоящий момент провёл 3 года и 9 месяцев голодая в заключении. Уже имея ревмокардит, он получил заболевание печени и язву. Пища, которую он получает в тюрьме, причиняет ему сильную боль. Но он не получает медицинской помощи и больничной диеты. Власти делают всё возможное, чтобы сломить его волю и поставить его на колени. Они не намерены позволить ему выйти на свободу каким-либо другим способом. Владимир приговорён к физическому уничтожению.

 

Я обращаюсь к правительству Соединенных Штатов, самому сильному правительству из всех держав, на которое многие люди и народы возлагают свои надежды.

 

Я обращаюсь к лидерам американских профсоюзов и лично к Джорджу Мини, президенту самой влиятельной профсоюзной организации в мире, которая продемонстрировала необходимость и возможность создания рабочими своей собственную организации, независимой от правительства.

 

Я обращаюсь ко всем американцам, которые дорожат идеалами гражданских свобод, потому что мой сын страдает за свободу других и во многом за вашу свободу!

 

Помогите освободить Владимира из заключения, чтобы он, как и все вы, мог жить, учиться и выражать свои мысли под свободным небом. Он действительно заслуживает этого!

 

Сегодня моему сыну исполняется 32 года.

 

Нина Ивановна Буковская, мать Владимира Буковского, Москва, 30 декабря 1974 г.

 

Когда Мини получил это письмо, он обратился к президенту Форду и госсекретарю Киссинджеру. “Можно ли что-то сделать, -- спросил он, -- чтобы заставить наших партнеров по разрядке международного напряжения смягчить бесчеловечное обращение с Владимиром Буковским? Есть ли слова поддержки или надежды, которые я могу передать госпоже Буковской?”

 

Мини получил ответ от помощника госсекретаря, в котором говорилось: “Как Вы сами понимате, мы не можем достигнуть многого в отношении г-на Буковского, поскольку СССР не признаёт право иностранных правительств вступаться за советских граждан”.

 

Тем не менее, Мини упорствовал в своих усилиях. За этим последовали сложные дипломатические переговоры, которые привели к неожиданному обмену в декабре 1976 года на лидера чилийской компартии Луиса Корвалана Лепе. 18 декабря 1976 года Буковский, остриженный под ёжик, со следами наручников на запястьях, одетый в слишком большой для него костюм, который ему выдала тюрьма, был обменян в аэропорту Цюриха на чилийского коммуниста.

 

В результате драматической последовательности событий Буковский был доставлен в Англию, а затем в Соединенные Штаты, где он был принят не только Исполнительным советом AFL-CIO, но и президентом Картером.

 

Аудиенция с президентом Соединенных Штатов явилась важным событием для советского лидера борьбы за права человека, a конференция в Бал-Харборе, штат Флорида, сталa важным рубежом. 26 февраля 1977 года Буковский отправился в этот город, чтобы выразить свою благодарность американским рабочим через своего благожелателя Джорджа Мини.

 

 “Я лично хотел бы поблагодарить американских рабочих, которые приняли участие в кампании по моей защите, которая завершилась моим освобождением”, -- сказал он Исполнительному совету AFL-CIO. “Американские профсоюзы неоднократно доказывали, что для них слово солидарность -- это не просто лозунг, не просто риторика, а повседневная практика.”

 

Слова благодарности Буковского в адрес американских рабочих

 

Ниже приводится стенограмма заявления Буковского перед Исполнительным советом AFL-CIO. В нем он говорит, что рабский труд распространен в Советском Союзе, что профсоюзы являются частью партийно-правительственной машины, и что “организованные” рабочие обычно заключаются в тюрьмы или психиатрические учреждения за “грубое групповое нарушение”, т.е. забастовки.

 

Буковский говорит об инвестициях американского бизнеса в Советский Союз, которые способствуют подавлению прав трудящихся. Он благодарит президента Картера за его смелые заявления о правах человека и настоятельно призывает поддержать позицию Картера в отношении нарушений прав человека. Заявляя, что 280 миллионов граждан Советского Союза являются “политзаключенными”, Буковский говорит: “Судьба наших народов не только в Советском Союзе, но и в Восточной Европе теперь будет зависеть от вашей [американских рабочих] позиции, от вашей солидарности и поддержки”.

 

Мы в Советском Союзе хорошо знаем, что AFL-CIO является нашим постоянным и надежным другом -- другом, чьё понимание свободы не ограничено границами между государствами.

 

Я лично хотел бы поблагодарить американских рабочих, которые приняли участие в кампании по моей защите, которая завершилась моим освобождением. Американские профсоюзы неоднократно доказывали, что слово “солидарность” -- это не просто лозунг, не просто риторика, а повседневная практика.

​

Мы помним, что в 1947 году, когда никто на Западе не хотел ничего слышать о массовом терроре в стрaне, которая была их недавним союзником, именно американские профсоюзы собрали показания многих бывших советских политзаключенных и опубликовали первую карту “Архипелага ГУЛАГа”.

 

Когда американское правительство находилось в одном из своих периодических состояний готовности спасти рушащуюся советскую экономику и таким образом укрепить тоталитарную систему, мнение американских профсоюзов оказалось решающим, и Советский Союз не был переведён на режим наибольшего благоприятствования в торговле.

 

Лишь недавно у меня появилась возможность зачитать обращение г-на Мини в сенатском комитете по иностранным делам 1 октября 1974 года, и я могу засвидетельствовать, что все мои сокамерники поставили бы свои подписи под этой речью.

 

Я приехал к вам как представитель советских политзаключенных, чтобы обсудить с вами способы оказания помощи тем, кого преследуют, эксплуатируют и лишают свободы. Когда меня спрашивают, сколько политзаключенных в Советском Союзе, я отвечаю “250 миллионов”. И это не шутка, потому что мы живем в стране, которая окружена колючей проволокой, в которой существует рабский труд, в которой нет свободы передвижения, где защита своих прав считается нарушением уголовного кодекса.

 

Когда рабочие в СССР читают в советских газетах многочисленные подробные описания забастовок на Западе, многие из них всерьёз полагают, что вы, должно быть, умираете от голода. В Советском Союзе только человек, которому грозит голодная смерть, решится на такую крайность, как забастовка. Редкие, отчаянные забастовки в Советском Союзе происходят не из-за необходимости улучшения условий труда или повышения заработной платы, а только в том случае, когда рабочим и их семьям буквально нечего есть.

 

Ткачи в Иваново бастовали в 1970 году, когда в город перестали поставлять еду. Как сообщает нам находящаяся в СССР группа наблюдения за соблюдением Хельсинкских соглашений, в мае 1976 года четыре рижских портовых работника были арестованы, а в августе приговорены к лишению свободы на срок от полутора до трех лет после забастовки, которая произошла из-за отсутствия мяса в магазинах.

 

Советский Союз подписал различные международные соглашения, признающие право рабочих на забастовку. Но СССР не удосужился сформулировать это право в своем собственном законодательстве. Более того, забастовки рассматриваются как "грубое групповое нарушение общественного порядка", за которое можно лишиться свободы на срок до трех лет. И это за абсолютно мирную забастовку -- просто отказ от работы. Когда речь идет о других формах борьбы, таких как сидячие забастовки или пикетирование, они караются статьей, озаглавленной "массовые беспорядки", предусматривающей лишение свободы на срок до пятнадцати лет или смертную казнь.

 

На Западе решение о забастовке обычно принимается профсоюзом. В Советском Союзе это представить себе нельзя. Советские профсоюзы не защищают рабочих от голода, преследований или эксплуатации. Профсоюзы в СССР являются частью партийно-правительственной машины, которая занимается не защитой интересов трудящихся, а только реализацией партийно-государственных проектов. Даже Советский Верховный Суд, изучив практику судебных дел, связанных с незаконными увольнениями, был вынужден признать, что профсоюзные организации не соблюдают трудовое законодательство и недостаточно активно защищают рабочих. Жалобы рабочих в профсоюзные организации передаются ими в КГБ. В приговоре суда по политическому делу водителя грузовика Владимира Павлова (г. Майкоп, 1971 г.) его жалоба в районный совет профсоюзов была расценена как существенное доказательство его вины. Так что нет ничего удивительного в том, что в течение десяти лет председателем советских профсоюзов был бывший председатель КГБ.

 

Эти фиктивные советские профсоюзы существуют, чтобы не допустить возникновения рабочего движения. Первая статья Конституции СССР гласит: “Союз Советских Социалистических Республик -- государство рабочих и крестьян”. И каждая жалоба рабочего рассматривается как посягательство на интересы трудящихся масс.

 

Одесский рабочий Леонид Серый в письме, адресованном главам западных государств и Комитету ООН по правам человека, пишет следующее: “Людей, которые защищают право рабочих на забастовку и другие протесты, помещают в психиатрические больницы. Людей, которые поддерживают заявления Солженицына и Сахарова, арестовывают на улицах и обвиняют в хулиганстве. Я сам был свидетелем подобного насилия. Увидев всё это и почувствовав это на себе, мы убедились, что в нашей стране рабочий не имеет права протестовать. Наши профсоюзы также не имеют прав и не пытаются их приобрести".

 

Жизнь советского рабочего

 

Это письмо, которое было отправлено на Запад в качестве приложения к одному из документов Хельсинкской группы, содержит очень конкретную картину материальных лишений и преследований, которым подвергаются рабочие и их семьи. Высококвалифицированный оператор токарного станка Леонид Серый лишен возможности увеличить свой заработок. Пытаясь придерживаться установленных руководством ограничений по оплате труда, администрация фальсифицирует его рабочее время и показатели его производительности. Его семья (жена и шестеро детей) живут в условиях голода.

 

Рижские рабочие протестовали из-за отсутствия мяса, но Сергей пишет: "Очень редко в магазинах есть мясо, но в любом случае, мы покупали его четыре или пять раз за всю жизнь, не больше. Поэтому нас не беспокоит, есть оно в магазинах или нет".

 

С официально установленным прожиточным минимумом в 70 рублей в месяц на человека семья Серого получает, включая все надбавки на детей, около 230 рублей в месяц. “Мы покупаем килограмм масла в месяц... Почти вся наша одежда -- это то, что мы донашиваем за другими людьми… Дети ходят в школу, а я иду на работу без завтрака… У нас нет ни мебели, ни холодильника. Не хватает одеял". Получив только угрозы и унижения в ответ на свои жалобы и протесты, Леонид Серый в настоящее время предпринимает безуспешные меры по эмиграции в США или Канаду со своей семьёй.

 

Электрик Валентин Иванов из села Ермолино Калужского района в ноябре 1976 года написал вам, г-н Мини, также прося помощи в выезде из Советского Союза. В своем заявлении Президиуму Верховного Совета, в котором объясняются причины его желания эмигрировать, Валентин Иванов, в частности, пишет: “Низкий уровень оплаты труда. Я могу с полной ответственностью сказать, что я провел лучшие годы своей жизни, работая за кусок хлеба. Рабочий беззащитен перед начальством из-за отсутствия свободных профсоюзов. Например, в сентябре 1974 года я был вынужден работать по двадцать часов в субботу и воскресенье без какой-либо оплаты. Я написал жалобу, но профсоюз принял сторону руководства. Я мог бы дать вам десятки примеров, таких как этот".

 

Украинский рабочий Иван Сивак пишет следующее: “Я уже тридцать лет живу в Советском Союзе, не живу, а существую. За эти тридцать лет мало что изменилось в жизни рабочего. Я живу в нищете и нужде. Моей зарплаты едва хватает, чтобы купить еду. Кроме того, в Советском Союзе нет справедливости, нет свободы. Существуют ограничения во всех сферах жизни. Везде человек чувствует себя рабом”.

 

Так думают и чувствуют миллионы советских рабочих, лишенные права голоса, терроризируемые карательными органами. Но процесс духовного освобождения захватывает все новые и новые слои населения, и уже гораздо больше академиков и писателей становятся публичным голосом, выражающим потребности общества.

 

Процесс обретения свободы: солидарность

 

Мы находимся в начале процесса, который приведёт нас к свободе. Это процесс осознания рабочими того, что они имеют права и человеческое достоинство. Судьба наших народов, и не только в Советском Союзе, но и в Восточной Европе, теперь будет зависеть от вашей позиции, от вашей солидарности и поддержки. От кого советские трудящиеся могут надеяться на поддержку, если не от своих братьев на Западе?

 

В течение десятилетий мы с надеждой смотрели на Запад, ожидая помощи от свободных стран, верных своим демократическим принципам. Что мы видели? Вы лучше меня знаете, что величайшие строительные проекты сталинских пятилеток, на которых эксплуатировался труд заключенных, были созданы с использованием западных, в основном американских технологий. Каждый раз, когда безнадежно неэффективная советская экономика нуждается в пополнении запасов и поддержке, западные страны охотно приходят на помощь. Они приходят на помощь не людям, а тоталитарному режиму.

 

В марте 1970 года академик Сахаров и другие участники движения за гражданские права в СССР подали заявление Советскому правительству, указав, что отсталость Советского Союза в области автоматизации и компьютеризации промышленности может быть преодолена только в атмосфере свободы, при помощи свободных творческих экспериментов и научных исследований. Западный деловой мир ответил на это увеличением поставок компьютеров в Советский Союз.

 

Для меня является знаковым, что меня вывезли из Советского Союза в наручниках американского производства, с надписью “Сделано в США”. Такие наручники широко используются в тюрьмах и лагерях СССР. Агенты КГБ устанавливают аудионаблюдение западного производства в квартирах советских правозащитников. В Москве проводятся выставки западных полицейских технологий.

 

Это только примеры, символы: в конечном итоге, любая экономическая помощь Советскому Союзу и странам Восточной Европы, которая не выдвигает строгие требования, служит только для укрепления той тюрьмы, которая красноречиво называется "Социалистический лагерь".