SOVIET HISTORY LESSONS

Быть может, несколько неожиданно, но я хотел бы начать с поздравления Александру Зиновьеву с его первым приездом в Москву и пожеланием ему большого успеха, которого он, безусловно, заслуживает. Что же касается меня, это мой далеко не первый приезд в эту страну, но боюсь, один из последних. Чем чаще я сюда езжу, тем меньше у меня остается надежды на ее возрождение. Тем меньше я чувствую, что я хоть как-то могу этому возрождению помочь или хоть что-то сюда привнести. 

 

Было время, когда известное высказывание о том, что каждый народ заслуживает свое правительство, нельзя было, с моей точки зрения, по всей справедливости применить к нашему народу, поскольку он коммунистов не выбирал. Было время, когда рабское послушание тоталитарному режиму и готовность с ним сотрудничать легко можно было объяснить просто страхом репрессий. Тогда, в те годы, я считал себя вправе, да и, более того, обязанным, говорить от лица тех, кому закрыли рот, бороться за право свободного выбора внутри страны и защищать достоинство этой страны за рубежом. В те времена, когда слово правды было сильнее многих дивизий, потому что за него платили жизнью, я считал своей почетной обязанностью этой стране служить. Сегодня меня нет ни этого оправдания, ни этого права. 

 

После крушения коммунистического режима страна имела возможность выбрать то руководство, которое она заслуживает, и обрести себе тех героев, которыми она может восхищаться. И, к сожалению, я должен сказать, большинство из них не относится к тем людям, с которыми я хотел бы оказаться за одним столом. Вот небольшой, но, с моей точки зрения, очень показательный пример. Я привез его специально с собой. Это интервью, данное одной из популярных английских газет известным вам человеком, бывшим генералом КГБ, а ныне большим героем российской демократии Олегом Калугиным под гордым заголовком: "Я организовал убийство Маркова". Для тех из вас, кто не знаком с деталями данного дела, напомню вкратце, что Георгий Марков, болгарский диссидент, был убит в 1978 году в Лондоне при очень загадочных обстоятельствах: отравленным шариком, выстреленным из специально сделанного зонтика, за то, что в своих передачах по радиостанции "Свободная Европа" говорил правду о болгарском коммунистическом боссе Тодоре Живкове. И вот сегодня генерал Калугин не без гордости рассказывает нам, как он это убийство организовал по просьбе болгарских товарищей, как за его усилия он был даже награжден подарком -- охотничьим ружьем. Сам по себе пример, может быть, и не интересен, и о нем можно было бы не упоминать, если бы не полное отсутствие раскаяния в этом интервью, какого-либо угрызения совести. Калугин считает, что он полностью оправдан, когда ссылается на приказ Андропова. Он говорит, что было бы самоубийственным для него не подчиниться приказу Андропова. Как будто бы ровно такие же объяснения и оправдания человечество уже не отвергло 46 лет назад, как будто бы ровно такая линия защиты не спасла в свое время его немецких коллег в Нюрнберге. Этот пример вам может показаться крайним, может быть резким, исключительным. Я уже не говорю о том огромном количестве просто бывших работников КГБ, которых можно найти и в аппарате, и в Верховном Совете, и в исполнительной власти. Я уже не говорю том, что все те судьи, которые в свое время посылали нас в ГУЛАГ, до сих пор судьи. И судят других людей. Это как бы деталь. 

 

Но вы посмотрите хотя бы на тех новых лидеров, на тех новых руководителей, которых вы выбираете. Разве это не те самые люди, которые привели страну к нынешнему краху и разрухе? Или по крайней мере способствовали этому весьма активно. Разве они не оправдывают себя тем, что выполняли приказ начальства? Так вот, в отличие от остального человечества, которое морально отвергло такое объяснение 46 лет назад, здесь, в этой стране, подобное oправдание продолжают принимать как должное. Более того, довольно значительное большинство бывшего советского населения даже предпочло таких людей их оппонентам, в прошлом часто политзаключенным. Ну, к примеру, пару лет тому назад на Украине или совсем недавно в Литве. И если эти люди действительно верят, что у них может наступить национальное возрождение под руководством бывших членов Политбюро Кравчука и Бразаускаса, или в Грузии под руководством Шеварднадзе, или в Азербайджане под руководством Алиева, то я желаю им удачи, но в удачу эту я не верю. И точно так же не приведут вас к лучшей жизни, к каким-либо улучшениям все те стареющие комсомольские вожди и партийные чиновники, которых вы выбрали в России. Глядя на них, я невольно вспоминаю старый популярный в 1963 году анекдот, что три качества несовместимы в одном человеке -- ум, честность и партийность. И поэтому теперь, выбирая их, у вас должна быть мучительная процедура выбора -- в основном между дураком и подонком. 

 

Для большинства из этих людей потрясение, недавно произошедшее в России, вовсе не означает революцию, они не воспринимают это как революцию, освободившую людей от тоталитарного контроля, а стало быть, требующую некоторого видения совершенно иного концептуального будущего. Они воспринимают это как продолжение своей карьеры, вполне для них естественной. Как возможность перейти из областных кресел в республиканские в той же самой системе иерархической структуры. Демократия, как правило, для них означает ни что иное, как хорошо контролируемую социалистическую демократию, в то время как рыночная экономика означает для них в лучшем случае не что иное, как коррупцию. Поэтому в лучшем случае от них можно ожидать преследование любой частной инициативы, а в худшем -- оправдание своей собственной коррупции нуждами рыночной экономики. Короче говоря, если эти люди способны что-либо создать, то, скорее всего, новую мафию на месте старой. Новую политическую систему, которую за неимением специального термина я бы назвал клептократией, ну как в слове клептомания. Это тот самый "третий путь", о котором они так любят говорить, который чешский премьер-министр Клаус недавно очень точно охарактеризовал как ведущий "третий мир". 

 

Наше будущее, если так будет продолжаться, как оно идет сейчас, очень легко увидеть, даже не прибегая к черной магии. Я вам приведу такой пример. Вот, есть в Африке страна, называющаяся Нигерией. Это большая и богатая страна. В ней живут более 120 миллионов человек. В ней очень много природных богатств -- газа, нефти и иных минералов. И у нее были все возможности стать одной из преуспевающих стран мира, поскольку после ее освобождения установления независимости в 1960 году она получала почти безграничную помощь, субсидии и кредиты от различных международных финансовых институций, таких, например, как Мировой банк и Международный валютный фонд. Более того, если смотреть со стороны, то она даже вроде бы построила и демократию, и рыночную экономику. Однако это одно из наиболее несчастных мест на планете, ровно потому, что они выбрали в свое время "третий путь" и теперь являются этой самой клептократией. Столица государства -- Лагос -- один наиболее дорогостоящих городов на земле. Никакой нормальный человек там не в состоянии просуществовать, даже средний турист там не может прожить более чем несколько дней. Он просто не может себе это позволить. Таким образом, эта столица оказалась населенной в основном или представителями международных компаний, или организаций, или их местными партнерами из числа коррумпированной элиты, через руки которой проходят и все богатства страны, и вся международная помощь. В то же время страна за пределами Лагоса продолжает оставаться такой же нищей, как Эфиопия, и это состояние продолжается там уже более 30 лет, а может, наверное, продолжаться до бесконечности. Это и кажется мне наиболее вероятным сценарием, хотя и очень печальным, нашего российского будущего, за исключением, может быть, того, в отличие от Нигерии Россия еще и распадается на много составных частей. Возможно, до уровня удельных княжеств, каждое из которых будет печатать свою валюту, создаст таможенную службу и еще будет ссориться со своим соседом. Очень легко себе представить где-нибудь лет через 10, как все будут сидеть по своим суверенным деревням и ворчать, и жаловаться, и обвинять во всем несчастную судьбу России, обвинять в своих несчастьях кого угодно, кроме самих себя, -- иностранцев, ЦРУ, только не самих себя. 

 

В реальности же все произошедшее -- результат вашего выбора и винить в этом некого. Это был ваш сознательный выбор, благодаря которому вперед на позицию власти в стране в послекоммунистический период вышли именно те самые люди, которые и привели ее в это состояние. Те самые люди, которые вчера служили империи зла, которые гадили и преследовали свой народ 75 лет и вдруг внезапно оказались объявленными демократами, хотя все прекрасно знают, кто они. 

 

Таким образом, возникшая сейчас картина печальна, но очень похожа на некогда сказанное Галичем в одной из его песен: "А над гробом встали мародеры и несут почетный караул". Это был ваш выбор. Каждый шаг, шаг за шагом. Правда, печальная правда состоит в том, что наше общество никогда не набиралось мужества, чтобы встать против тоталитарного режима, оно не смогло выдавить из себя раба -- ни по капле, ни струйками и, таким образом, вместо того чтобы сопротивляться злу, каждый норовил к нему приспособиться, устроить свою карьеру и каким-то образом продолжать себе жить. 

 

Я никогда не забуду, как, освободившись из тюрьмы где-то в 1965 году, я внезапно не смог найти ни друзей, ни знакомых. Все они каким-то мистическим образом исчезли. И даже если случайно кого-то из них встречал на улице, то этот человек или толкал впереди коляску с ребенком (вроде моральная опора своему существованию), или торопился с портфельчиком подмышкой, а при встрече, такой случайной, незапланированной, не поднимая глаз от земли, бубнил: "Извини, старик, у меня теперь обязанности -- воспитать сначала детей, или получить степень, или защитить диплом, и только потом можно о чем-то говорить". Для них казалось прекрасным объяснением, оправданием своего компромисса со злом наличие детей, необходимость защищать диплом, написать книгу, а я никак не мог понять, действительно недоумевал, зачем все это, неужели непонятно, что отдать свой талант, свои способности этому режиму в руки совершенно бессмысленно. Это ни к чему не приведет, и все, что ты этому режиму отдашь, будет использовано против человечества, ему во вред, а стало быть и тебе не на пользу. Я никак не мог понять, как можно воспитывать и растить детей в этой стране, в которой в результате они станут или убийцами, или убитыми, или палачами, или жертвами. Ведь никакого другого продукта эта чудовищная система создать не могла. 

 

И действительно, ровно это и случилось через 20 лет. Те самые дети, которые казались таким удобным предлогом для компромисса с совестью, были посланы в Афганистан, чтобы стать или убийцами, или убитыми, а те самые драгоценные дипломы и ученые степени, книги и прочие достижения, не спасли страну от разрухи и не помогли ей выжить в критический момент. Но они сделали вольно или невольно тех, кто участвовал в этом процессе, соучастниками преступления, и до такой степени, что когда пришла возможность стране освободиться, никто уже не знал, что это такое, и никто не хотел рисковать. Все, что хотели сделать, -- это провозглашать одного или другого бывшего партийного аппаратчика очередным спасителем человечества, отечества, будь то Горбачев или Гайдар, Ельцин или Явлинский. И в тот самый момент, когда народная революция постучалась в дверь в апреле 1991 года, наше общество обнаружило, что старый режим ему ближе неизвестного нового, что оно меньше боится партии, чем оно боится народа. 

 

Я тогда был в Москве и помню эти дебаты. Я был, наверное, один из немногих, кто говорил о необходимости всеобщей забастовки, о кампании гражданского неповиновения в поддержку бастующих шахтеров. А в остальном, я помню, все были только напуганы: говорили о необходимости левоцентристской коалиции, новоогаревского сговора, о каком-то "круглом столе" с партией, хотя об этом говорить было нелепо. Даже в Польше эксперимент с "круглым столом" к тому времени был признан ошибочным. А уж здесь, без тех мощных многомиллионных масс солидарности, которые были в Польше, такая тактика могла привести только к моральной капитуляции. Словом, московская интеллигенция испугалась, так же как испугались и все те, кто именовал себя демократами и формулировал политику оппозиции. Они заговорили том, что это опасно, что может быть военный заговор, кровопролитие. Как всего этого не было и не началось еще в январе 1991 года. 

 

Тем временем это был один из наиболее решающих моментов в нашей истории. Впервые за 75 лет безжалостного коммунистического режима страна была готова бросить ему вызов -- не насильственный, но решительный. Этот сам по себе импульс, объединявший в то время все группы и национальности нашей страны, был бесценен, потому что только те, кто обретает свое достоинство, может создать новое общество. Новая демократическая система не может появиться в стране, если люди сами ее не завоюют, если они не достигнут морaльной победы. Хотим мы или не хотим, свободу получить нельзя, ее можно только завоевать. Но все испугались, испугались свободы и связанной с ней ответственностью. И выбрали то, что тогда называли и теперь называют социальным миром. Что же, наслаждайтесь социальным миром! То, что вы сейчас имеете, это и есть плоды социального мира с номенклатурой, которую вы и выбрали. Вы получили ровно то, что хотели, так как, повторяю, и на сей раз не хватило мужества освободиться, и, таким образом, вы как бы оказались между небом и землей, в подвешенном состоянии. 

 

Здесь все еще нет ни демократии, ни рыночной экономики. Но обе идеи полностью дискредитированы. И что же вы теперь будете делать: сидеть и ждать еще одного спасителя, еще одного героя? Кто же им будет на этот раз? Генерал Руцкой -- большой специалист по уничтожению мирных кишлаков? Генерал КГБ Стерлигов? Или андроповский помощничек Вольский? Может быть, горбачёвский помощничек Явлинский? Кого вы будете теперь ждать?

 

Я прошу прощения за некоторую резкость того, что здесь говорю. Я вовсе не хочу доказывать, что кто-то виноват в происходящем больше, чем другой, против, я хочу сказать, что возрождение страны невозможно без нравственного возрождения, без осознания того, что все мы внесли свою лепту в это несчастье, что все мы в какой-то степени виноваты. К сожалению, страна до сих пор не излечилась от коммунистических болезней, и прежде всего потому, что не хочет посмотреть правде в глаза, себе в душу и признаться в соучастии в преступлениях этого режима, осознать их, постараться от них избавиться. Чем дольше это не произойдет, тем меньше, с моей точки зрения, шансов на выздоровление. Наивны те люди, которые думают, что можно легко перешагнуть через горы трупов и реки крови и идти себе вперед, не оглядываясь, как будто ничего не случилось. Идти рука об руку -- и палач, и жертва. К сожалению, таких чудес не бывает. Прошлое возвращается. И не дает людям жить дальше.  

 

Ничто положительное не может возникнуть в атмосфере лжи, обмана, подозрения и недоверия. И чем дальше все это продолжается, тем меньше я, например, верю в какую-либо пользу своего приезда, в какую-либо возможность что-либо сделать, тем меньше я чувствую себя дома здесь, в этой стране. Но это же чувствуют, я думаю, и те, кто сейчас управляют нашей страной. Не далее как две недели тому назад, 14 июня, я вдруг услышал замечательную новость из сообщений Останкинского телевидения о том, что здесь, в Москве, Конституционное совещание приняло поправку к новой Конституции, которая меня рассмешила до слез. Это с одной стороны. А с другой стороны, она показала трогательность своего откровения. Данная поправка говорит о том, что не может быть избран в российские президенты тот, кто жил за пределами России последние 15 лет и имеет иностранное гражданство. 

 

Kазалось бы, страна, которая стремится к демократии и рыночной экономике должна приветствовать избрание людей, которые хотя бы что-то знают том и о другом и знают не понаслышке, не по книгам, а из первых рук. Казалось бы, все должно быть совсем наоборот, как, например, в Чехословакии, где на 5 лет запрещена политическая деятельность всем тем, кто занимал руководящие посты при коммунистическом режиме. В этом по крайней мере есть смысл, что страна предупреждает, предотвращает возможность возвращения старого режима. Но в России все шиворот-навыворот и вверх ногами. Здесь всегда изобретают "третий путь". В данном случае -- как создать демократию без демократов. Надеюсь, мне не нужно объяснять вам, кто и почему вынужден жить за границей последние 15 лет, так же как мне не нужно объяснять вам, кто и почему торопится принять эту новую поправку. Как говорится, на воре и шапка горит. 

 

Эти люди знают, что у них нет ни малейшего морального права находиться там, где они находятся. Но я поражен такой памятью. Поражен этому испугу. Я никак не могу понять, в чем дело, кого так внезапно испугались. Любой из нас, любой из людей, которые, так или иначе, подходят под квалификацию данной поправки, никогда не проявлял ни малейшего намерения отнять теплые кресла у правящей власти. Совсем напротив, каждый из нас многократно объявлял о своей лояльности к существующему режиму и, в общем-то, нежелании как-либо участвовать в политической борьбе. Более того, мне кажется, я это тоже неоднократно говорил, что для меня сама мысль о необходимости состязаться с бывшими генералами КГБ и партийными работниками за доверие народных масс просто унизительна. Я не могу себе представить, что я выйду к людям и скажу: "Голосуйте за меня, бывшего политзаключенного, а не за моего кагэбэшного тюремщика". Такая мысль для меня и оскорбительна, и смешна. 

 

Страна, в которой нужно объяснять подобные вещи, безнадежна, так что я не вижу никаких оснований для такого беспокойства, такой паники, пусть товарищи успокоятся, и более того, чтобы еще более их успокоить, я вполне готов вернуть свой недавно обретенный российский паспорт, вернуть недавно обретенное российское гражданство и больше никогда сюда приезжать. В самом деле, а почему я должен ехать в страну, которая официально объявляет меня гражданином второго сорта? Даже в Англии, стране, мне ничем не обязанной, никто не запрещает мне легально заниматься любой политической деятельностью: даже стать премьер-министром, если мне это почему-то взбредет в голову. И в Америке достаточно быть, достаточно родиться на территории Соединенных Штатов, чтобы меть право избираться потом в президенты независимо от того, где вы провели свои последние 15 лет. В России же, стране, в которой пытаются уйти из прошлого, страшного диктаторского прошлого, такое новое законодательство просто нелепо. Но оно есть. Оно создано людьми, которые боятся настоящего и будущего. 

 

Я хотел бы закончить пожеланием того, чтобы все-таки произошли какие-то сдвиги, какие-то изменения в нравственной сфере, потому что, повторяю, без этих изменений я не верю ни в какие последующие успехи, ни в какое возрождение. И, прежде всего, хочется надеяться, что появятся какие-то новые тенденции, более активные новые тенденции у нового поколения, входящего в жизнь. Одной из потрясающих черт нынешнего кризиса, с моей точки зрения, именно то и есть, что наиболее пассивной частью нашего общества является молодежь. Это беспрецедентно. Я не знаю в истории ни одного примера социальных потрясений, тем более революций, которые происходили бы без участия молодежи. Мне кажется, что если молодежь в этой стране не найдет себе дела, не увидит возможности изменения здесь, мирного, законного изменения страны, всей системы, то никогда и ничего в России и не произойдет. И все то, что мы в свое время сделали еще в те далекие годы, наша попытка сохранить хотя бы какой-то огарок надежды, все окажется напрасным. А это для меня было бы очень печально. 

 

Вопрос к В. К. Буковскому: Владимир Константинович, во время вашей речи я обратил внимание на одну для меня загадочную деталь. Вы утверждали, что в этой стране, по крайней мере на протяжении вашей жизни в ней и потом за время вашей эмиграции, ни разу народ не поднялся на борьбу с существующей властью. Люди как бы не имеют сейчас даже морального права на то, чтобы что-то сделать, не покаявшись в соучастии в преступлениях этой системы. Вы знаете, мне вот автоматически просто пришли на память два дня и две ночи в августе 1991 года. Как вы интерпретируете эти события? Для вас они не являются свидетельством того, что здесь были все-таки проявлены и смелость, и мужество не только одиночек, но и достаточно большого круга людей?

 

В. К. Буковский: Безусловно. Если вы поняли, что ни у кого не было протеста или никто никогда не пытался протестовать, то вы явно меня не так поняли, или я не так сказал. Безусловно, было много примеров. Вот вы, например, упомянули август 1991 года. Но, к сожалению, все это было очень локально, эпизодически и недолго. Это не охватило всю страну, и поэтому не происходило структурного изменения общества. Конфронтация, -- почему она нужна была апреле 1991 года? (Конфронтация не обязательно обозначает кровопролитие, она обозначает противостояние.) Потому что она совершенно переменила бы всю ткань общества, совершенно естественно откуда-то снизу появились бы новые лидеры. Ведь только так и возрождается нация. Если же это периодами происходит, эпизодически, то и не возникает новых структур, оппозиционных политических структур. А раз их нет, то какой бы ни был там наверху лидер -- умный, глупый, хороший, плохой, -- он ничего не сделает. Его некем заменить, не происходит системная смена.  

 

А эпизоды у нас в истории, конечно, были, и их очень много. Более того, я-то про себя думаю, что в апреле 1991 года не была готова элита, а страна-то была готова к системной смене. Вспомните, целая Белоруссия бастовала. Это нешуточное дело. Это не слабость. Украина также была на грани, я уж не говорю про горняков. В такой обстановке многое зависело от интеллектуальной элиты, она должна была идти впереди и вести страну, но она предала, пошла на сговор, на так называемые "круглые столы". Не знаю уж, как назвать всю эту левоцентристскую коалицию, откуда и возникли все эти Руцкие, Хасбулатовы, о которых никто до того момента и не слышал. Я же помню, как Ельцин заставил Верховный Совет выбрать Хасбулатова, и Руцкого он выдвинул. В этом состоит их слепота, ограниченность. Они сами как бы генетически связаны со старой номенклатурой, она им роднее. В момент кризиса они кинулись к той же партии, а не к народу. А народ-то был как раз готов, я убежден в этом. 

 

Я помню все эти споры в Москве в апреле 1991 года, когда интеллигенция считала, что нет, народ за ней не пойдет. (Интеллигенция, когда сама не хочет, то всегда народ винит, это уж такая привычка интеллигенции.) "Народ наш на призыв не откликнется" -- таков был самый распространенный аргумент. 

 

Уже не говорю про Новочеркасск. Я помню и забастовки по лагерям, которые мы организовывали и сами участвовали в них. В момент максимального напряжения и четкого выбора и необходимости люди делают правильный выбор. Это могло произойти и здесь, но поскольку люди не переступили черту, они не освободились, а, не освободившись, стали искать обходные пути. 

 

Один мой приятель, который был на баррикадах все три дня, мне рассказывал, как встретил там молодую беременную женщину и в ужасе ей сказал: "Что ты делаешь, уходи отсюда! Ты что, с ума сошла? Сейчас сюда нагрянет ОМОН". Но она твердо сказала: "Если эти победят, то моему ребенку жить не надо". Вот такой перелом должен наступить -- лучше быть мертвым, чем красным. И тогда происходит внутреннее очищение. 

 

Я приехал сюда сразу же после августа в надежде на то, что наступит какой-то перелом и молодежь потянется в политику. Они все-таки чем-то могли гордиться, поскольку стояли там, на баррикадах. 

 

Нет, ничего не произошло. И власть эта, случайная власть, которая им незаслуженно с неба свалилась, они ее даже не оценили. Заметьте, как быстро они, новая власть, переехали из Белого дома в Кремль и на Старую площадь. Какая узколобость, какое непонимание! Любой западный политик понимает, какую политическую ценность имел сам символ Белого дома. Сюда люди пришли умирать. Это символ твоей власти. Любой западный политик миллиарды бы заплатил, чтобы такой символ иметь, и никогда бы с ним не расстался. Я спрашивал их: "Зачем вы этого сделали?". И в ответ слышал: "Да коммуникации в Кремле лучше". Вот и весь уровень их понимания! Я не знаю, из-под какого камня они выползли, люди, совершенно пещерного, провинциального уровня. Они даже не понимали, что сделали. Вот в чем дело. А народ-то можно раскачать. Тогда совсем другая была бы сейчас ситуация. 

 

Из зала: У меня вопросы к Максимову и Буковскому. Вот сейчас, когда видно, что ваши идеалы не осуществились, а демократия похожа на псевдодемократию, почему вы хотите бежать на Запад снова? Почему вы не становитесь диссидентами здесь, сейчас? И еще. Вы сказали, что хотите отказаться от российского гражданства и т. п. Выходили же вы на Пушкинскую площадь и говорили "Нет!". Почему же сейчас этих слов не слышно? 

 

Ответ-реплика: Как не слышно? А выступления в печати, публикации? 

 

В. К. Буковский: Я отвечу на свою часть вопроса. Или вы не следите тем, кто из нас что делает, или вы просто для оживления публики провокационный вопрос задаете? Я очень откровенно и всегда честно говорю о своем отношении к тому, что здесь происходит. Что от меня зависело, я все сделал, приезжал в те моменты, когда были кризисы, пробивался. И выступал здесь по телевидению и в печати, говорил со всеми, с кем мог. Более того, когда я понял, что мне никак не повлиять на этих людей, что нужно говорить поверх голов, я делал и это. Я никуда не бегу! Я сейчас говорю о том, что откажусь российского гражданства, от паспорта и не буду сюда ездить, потому что здесь принимают новую Конституцию, которая дискриминирует нас, делая гражданами второго сорта.  

 

Как я уже говорил, внесена поправка к Конституцию, в соответствии с которой, по существу, не имеют права заниматься политической деятельностью те, кто последние 15 лет не жил на территории России и имеет иностранное гражданство. Вот так и сформулировано! Это просто оскорбительно. Я не понимаю, почему я должен быть человеком второго сорта, если, извините за выражение, я не ссучился, а они ссучились? Эта логика мне непонятна. Вот почему я готов отказаться от российского гражданства. Делая такой откровенный жест, я тоже оказываю акт сопротивления. У меня нет другого способа сказать об этом громче. А вот вы теперь с этим ежом и имейте дело, разбирайтесь! Других механизмов у меня нет. Сейчас такой климат, при котором если активно заниматься независимой политической деятельностью, то нужно иметь сотни миллионов долларов. У меня их нет.  

 

Вопрос: Простите, вы перечисляли членов Политбюро, которые снова пришли к власти. Но вы забыли, что были и кандидаты в члены Политбюро. Вы случайно об этом не сказали?

 

В. К. БУКОВСКИЙ: Нет, я упомянул кандидатов позже, в другом контексте. Я не делаю исключения для кандидатов или членов, генералов или полковников КГБ. Меня чины не интересуют. 

 

Источник: "20 лет реформирования России, материалы сессий Российской академии социальных наук, том 1". Издательство Нестор-История, 2012 г.